ПРАВИЛА СВ. ОТЕЦ 3 ЧАСТЬ - Мои статьи - Каталог статей

ПРАВИЛА СВ. ОТЕЦ 3 ЧАСТЬ

Послание к Диодору епископу Тарскому Вступление Дошло до нас письмо, имеющее подпись Диодора, все же прочее в нем более приличествует кому либо другому, нежели Диодору. Ибо мне мнится, яко некто из хитрых, приняв на себя твое лице, хотел чрез то соделать и себя достойным веры пред слушающими. Он быв вопрошен от некоего: позволительно ли взяти в супружество сестру умершия жены своея? - не ужаснулся сего вопроса, но и равнодушно принял слышимое, и вопросившему весьма отважно и усильно содействовал в студном желании. Аще было бы у меня сие писание, я послал бы его к тебе, и ты был бы довольно силен защитити себя и истину. Но поелику показавший взял обратно оное, аки бы некий знак победы надо мною, еще прежде запретившим такие браки, носил повсюду, говоря, яко имеет письменное позволение: то пишу ныне к тебе, да сугубою рукою вооружимся против онаго подложнаго письма, и не оставим ему никакой силы, дабы оно не могло легко вредити читающим. 87. И так первое, и притом в делах сего рода весьма важное, что имеем предложити, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу закона, потому что сии постановления преданы нам от святых мужей. Обычай же таков: аще кто, будучи одержим страстью нечистоты, впадет в безчинное совокупление с двумя сетсрами: то и браком сие не почитается, и в церковное собрание таковые приемлются не прежде, как по разлучении друг от друга. Посему, аще бы и не можно было рещи ничего другаго, довольно было бы и сего обычая для преграды злу. Но поелику писавший письмо покушался, ложным доводом, ввести в образ жизни толикое зло: то нужно и нам прияти в помощь разсуждение, хотя в предметах весьма ясных у всякаго сильнее разсуждения бывает предубеждение. Ибо писано, говорит он, в книге Левит: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу, открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей (Лев.18,18). Отсюда явно быти, сказует он, яко позволительно взяти по смерти ея. На сие прежде всего то реку, яко елика закон глаголет, сущым в законе глаголет (Рим.3,19). Ибо иначе мы подлежали бы и обрезанию, и субботе, и удалению от некоторых снедей. Ибо неужели нам, когда найдем что либо благоприятствующее нашему сладострастию, подчиняти себя игу работы закона, а когда какое из предписаний закона явится тяжким, прибегати к свободе сущей во Христе? Нас вопрошали: есть ли в Писании разрешение брати жену после сестры ея? Мы рекли: нет; что и безопасно для нас и истинно, но посредством благовиднаго заключения установляти мнение о том, что умолчано, значило бы законополагати, а не приводити слова закона. Ибо таким образом хотящему дерзнути, было бы позволено, и при жизни жены взяти сестру ея. Ибо такое же лжемудрствование может приспособлено быти и к сему случаю. Писано, скажет он: не поимеши в ревнивую соперницу, следовательно взяти не имеющую ревности закон не запретил. Посему защитник страсти речет, яко сестры имеют нрав неревнивый. И так когда нет причины, по которой запрещено сожитие обеих: то что препятствует взяти сестер? Сего не написано, скажем мы: но и того не определено. Мысль же выводимая чрез заключение, делает позволительным и то и другое. Надлежало бы возвратитися немного вспять, к предшествовавшим изречениям закона, и тем освободитися от затруднения. Ибо примечается, яко законодатель не все роды грехов объемлет, но в особенности отвергает грехи Египтян, откуда изшел Израиль, и Хананеев к которым он преселялся. Ибо так читается: по делом земли Египетския, в ней же обитасте, да не сотворите, и по начинаниям земли Ханаанския, в нюже аз введу вы тамо, не сотворите, и по законом их не ходите (Лев.18,3). Вероятно, сей род греха не был допущен тогда в житии язычников: а потому и законодатель не имел нужды ограждати от него, но достаточно было непредвареннаго учением обычая для отвержения сея гнусности. Но почему запретив большее, он умолчал о меньшем? Потому, что многим из плотолюбивых, в отношении к сожитию с сестрами живых жен, казался быти вреден пример патриарха. Нам же что подобате творити? Написанное глаголати, или умолчанное изыскивати? Ибо в сих законах не написано и того, яко отец и сын не должны входити к единой наложнице: но у пророка сие подвергается величайшему осуждению. Сын бо, глаголет, и отец влазяста ко единой рабыне (Амм.2,7): и сколько других видов нечистых страстей изобрело бесовское училище, о коих Божественное Писание умолчало? Не желая нарушати своея священныя важности наименованиями гнусностей, оно означило нечистоты общими наименованиями, как глаголет апостол Павел: блуд же, и всякая нчистота ниже да именуются в вас, якое подобает святым (Эф.5,3): под именем нечистоты он заключает недостойныя названия действия мужей и жен. Таким образом умолчание не дает разрешения сластолюбцам. Я же сказую, яко и не умолчал законодатель о сем виде беззакония, но весьма сильно запретил оный. Ибо слова: да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их (Лев.18,6), заключают в себе и сей вид родства. Ибо для мужа что может быти ближе собственной жены, или паче своея ему плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть едина. Таким образом, посредством жены, сестра ея преходит в родство мужа. Ибо как не может он взяти матерь жены своея, ниже дщерь ея, потому что не может взяти свою матерь, ниже дшерь ея: такожде не может взяти сестру жены своея, потому что не может взяти сестру свою. И обратно, не позволительно и жене сожительствовати со сродниками мужа: потому что права родства общи для обоих. Я же всякому, просящему совета о браке, свидетельствую, яко преходит образ мира сего, и время прекращенно есть, да и имущие жены, якоже не имущии будут (1Кор.7,29-31). Аще же кто представит мне в возражении оное изречение: раститеся и множитеся (Быт.1,28), то я посмеюсь не различающему времен законоположения. Вторый брак есть врачевство против блуда, а не напутствие сластолюбию. Речено: аще ли не удержатся, да посягают (1Кор.7,9). Но и посягая, да не беззаконнуют. А те, которые оскверняя душу страстью безчестия, не взирают и на естество, издревле различившее наименования родства, каким именем родства назовут рожденных от таких двух супружеств? Братиями ли родными, или двоюродными? Ибо, по причине смешения, им приличествовати будет и то и другое наименование. Не делай человече, тетки детей мачехою их, и ту, которая вместо умершия метери должна ласкати их не вооружай неутолимою ревностию. Ибо едина ревность мачих и за гроб простирает ненависть: или паче, другие бывшие врагами, примиряются с умершими, а мачихи от смерти начинают ненависть. Главное же из вышереченнаго есть следующее: аще кто желает брака по закону, то ему отверста вся вселенная; аще же желание его управляется страстью, тем паче да воспретится ему брак, да научится сосуд свой содержати в святости, а не в страсти похоти (1Сол.4,4-5). Более глаголати стремящагося меня удерживает мера послания. Желаю, чтобы или увещание мое оказалось сильнейшим страсти, или чтобы беззаконие сие не поселилось в нашей области, но оставалось в тех местах, в которых дерзнули на оное. Того же послание к Григорию пресвитеру 88. Прочел я твое писание со всяким долготерпением, и удивился, како ты, когда мог бы кратко и легко оправдатися предо мною делом, решился пребывати в том, в чем обвинен, и покушаешься многословием исцелити неисцелимое. Не мы первые, о Григорий, и не одни мы законоположили, да не живут жены и мужи купно. Прочти правило, изложенное святыми отцами нашими на Никейском соборе, явно запрещающее имети сожительствующих в доме жен. Безбрачие в том имеет свое достоинство, чтобы не имети обращения с женским полом. Таким образом, аще кто, представляя себя девственником по имени, делом тожде творит, что и живущие с женами, тот являет о себе, яко домагается достоинства девства в имени, но безобразия сладострастия не оставил. Тем паче подобало тебе исполнити мое требование, что ты, как говоришь, свободен от всякия телесныя страсти. Ибо я не полагаю, чтобы семидесятилетний жил с женою страстным образом; и не так как бы за случившееся беззаконное дело определил я то, что определил, но потому, что научился от апостола не полагати претыкания брату или соблазна (Рим.14,13). Знаем же, яко некоторых действия чистыя, для других бывают поводом ко греху. Сего ради, следдуя установлению святых отец, мы повелели тебе отлучитися от оныя жены. Почто же обвиняешь хорепископа, и упоминаешь о давней вражде? Почто и на меня жалуешься, как имеющаго отверстый слух для принятия клевет, а не на самаго себя, не соглашающагося оставити обращения с женщиною? И так удали ее из дома своего, и определи в монастырь, да будет она с девами; а ты имей служителей мужескаго пола, да не хулится вами Имя Божие. Доколе же сие творишь, тысящи оправданий, которыя ты излагаешь в письме, не принесут тебе ни единыя пользы: но умрешь запрещенным в священнослужении, и дашь Господу ответ за свое запрещение. Аще же, не исправив себя, дерзнешь коснутися священнодействия: то будешь анафема пред всем народом, и приемлющие тебя будут отлучены от всея Церкви. Того же к хорепископам каноническое послание 89. Весьма болезную, яко правила отеческия оставлены, и всякая строгость изгнана из церквей. И боюся, чтобы дела церковныя не пришли в совершенное замешательство, когда сие равнодушие мало по малу далее идти будет своим путем. По обычаю, издревле водворившемуся в церквах Божиих, служители церкви приемлемы были по испытании со всякою строгостию, и все поведение их прилежно изследываемо было: не злоречивы ли они, не пьяницы ли, не склонны ли к ссорам, наставляют ли юность свою, да возмогут совершати святыню, без коея никто не узрит Господа (Евр.12,14). И сие испытывали пресвитеры и диаконы с ними живущие, доносили о том хорепископам, а сии приняв отзыв от свидетельствующих по истине и представив епископу, таким образом причисляли служителя к священному чину. А ныне вы, во первых нас отвергши, и не восхотев даже извещати нас, всю власть заключили в самих себе. Потом, вознерадев о сем деле, пресвитерам и диаконам позволил, кого восхотят, без испытания жизни их, но по пристрастию происходящему или от родства, или от инаго некоего содружества, недостойных вводити в церковь. От сего много служителей церкви числится в каждом селе, но нет никого достойнаго служению алтарю, как вы сами свидетельствуете, не находя людей при избраниях. Поелику дело сие пришло наконец в состояние неисцелимое, особенно ныне, когда многие из страха быти взятыми в воины, определяются в служение церкви: то я по необходимости обратился к возобновлению отеческих правил и пишу к вам, чтобы вы прислали мне список церковных служителей каждаго села, с показанием, кем кто определен, и каково житие его. Имейте же и вы у себя таковый же список, дабы можно было с находящимися у меня записями сличати ваши, и дабы никому не было возможно вписывати самаго себя, когда восхощет. Таким образом, аще которые приняты пресвитерами, после перваго лета индиктиона, да извергнутся в число мирян. Да произведется же вами вновь испытание их, и аще суть достойны, да приимутся по вашему решению: очистите церковь, удаляя от ея служения недостойных. И впредь достойных испытуйте и принимайте, но не числите в клире, прежде нежели представите мне. Иначе же ведайте, яко принятый в церковное служение без моего разрешения, будет мирянином. Того же к подчиненным ему епископам 90. Нелепость дела, о коем пишу, соделавшись вообще предметом подозрений и молвы, исполнили печалию мою душу; впрочем оно мне представилось невероятным. И так сие писание об оном, повинный да приимет, яко врачевство, неповинный яко предостережение, а равнодушный к добру и злу, что в вас обрести я не желал бы, яко свидетельство против него. Что же есть, о чем глаголю? Сказуют некие, яко некоторые из вас от рукополагаемых ими берут деньги, и прикрывают то именем благочестия, что еще хуже. Ибо аще кто делает зло, под прикрытием добра, таковый достоин сугубаго наказания: и за то, что творит недоброе, и за то, яко употребляет доброе, да тако речем, споспешником себе к совершению греха. Аще тако есть сие: да не будет отныне, но да исправится. Ибо вземлющему сребро необходимо должно рещи то, что речено апостолами хотевшему дати оное, да купит преподаяние Святаго Духа: сребро твое с тобою да будет в погибель (Деян.8,20). Ибо менее грешит хотящий, по неразумию, купити дар Божий, нежели продающий его, потому что сие есть продажа: и аще полученное туне продаешь, как бы проданный сатане, то отымется у тебя дарование. Ибо ты корчемство вводишь в духовныя дела и в церковь, в которой нам вверено Тело и Кровь Хористова. Не подобает сим тако бывати. В чем же состоит ухищрение, сказую. Мнят, яко не согрешают, когда берут не при рукоположении, а после: взяти же, когда бы то ни было, есть взяти. И так молю, оставте сей доход, или паче сей вход в геенну, и не делайте себя недостойными совершати священныя таинства, оскверняя руки свои таковым лихоиманием. Простите же мне, яко перве аки не верив, потом же, аки поверив, угрожаю. Аще кто после сего моего послания что либо таковое соделает: да оступит от здешних олтарей, и пусть ищет, где бы мог он покупати и продавати дар Божий. Ибо мы и церкви Божии таковаго обычая не имеем (1Кор.11,16). Единое же присовокупив престану. Сие бывает из сребролюбия: сребролюбие же есть корень всех зол (1Тим.6,10), и нарицается идолослужением (Кол.4,5). И так не предпочитайте идолов Христу за малое сребро, ниже паки Иуде подражайте, за лихоимание вторично предавая единожды Распятаго за нас: ибо и села и руки вземлющих таковые плоды, нарекутся акелдама. Святаго Василия из 27 главы книги о Святом Духе, к блаженному Амфилохию 91. Из сохраненных в церкви догматов и проповеданий, некоторыя мы имеем от письменнаго наставления, а некоторыя прияли от апостольскаго предания, по преемству в тайне, и те и другие имееют едину и ту же силу для благочестия. И сему не воспрекословит никто, хотя мало сведущий в установлениях церковных. Ибо аще предприимем отвергати неписанные обычаи, аки не великую имющие силу: то неприметно повредим Евангелию в главных предметах, или паче сократим проповедь в единое имя без самыя вещи. Например, прежде всего упомяну о первом и самом общем, чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа, знаменались образом креста, кто учил сему писанием? К востоку обращатися в молитве, какое писание нас научило? Слова призывания при преложении хлеба евхаристии и чаши благословения, кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не довольствуемся теми словами, о коих упомянул апостол или евангелие, но и прежде и после оных произносим и другия, как имеющия великую силу в таинстве, приняв их от неписаннаго учения. Благословляем такожде и воду крещения и елей помазания, еще же и самаго крещаемаго, по какому писанию? Не по предани ли, умалчиваемому и тайному? И что еще? Самому помазыванию елеем, какое писанное слово научило? Откуда и троекратное погружение человека? И прочее бывающее при крещении, отрицатися сатаны и ангелов его, из какого взято писания? Не из сего ли необнародываемаго учения, которое отцы наши сохранили в недоступном любопытству и выведыванию молчании, быв здраво научены молчанием охраняти святыню таинства? Ибо какое было бы приличие, писанием оглашати учение о том, на что непосвященным в таинство и воззрение не позволительно? И далее. Сия есть вина предания без писаний, дабы к многократно изучаемому познанию догматов не утратили многие благоговения, по привычке. Ибо иное догмат, а иное проповедание. Догматы умалчиваются, проповедания же обнародываются. Род же умолчания есть и неясность, которую употребляет писание, неудобосозерцаемым творя разум догматов, ради пользы читающих. Посему то все зрим к востоку во время молитв, но немногие знаем, яко чрез сие ищем древняго отечества рая, который насадил Бог в Эдеме на востоке (Быт.2,8). Такожде, стоя молитвы творим во едину от суббот, но причину сего не все знаем. Ибо не токмо, яко совоскресшие Христу и долженствующие искати горняго, стоянием во время молитв, как день воскресения, напоминаем себе о благодати нам дарованной, но и потому сие творим, яко день сей мнится быти неким образом чаемаго века. Почему, яко начало дней, и у Моисея наречен он не первым, но единым. И бысть, глаголет, вечер, и быть утро, день един (Быт.1,5): аки бы един и тот же день многократно круговращался. И так единый, который есть купно и осмый день, о котором и псалмопевец упоминает в некоторых надписаниях псалмов, назнаменует собою по сем веке грядущее состояние, день непрестающий, невечерний, безпреемственный, нескончаемый оный и нестареющий век. И так основательно церковь научает питомцев своих бывающыя в оный день молитвы в стоянии совершати: дабы, при частом напоминании о нескончаемой жизни, мы не оставляли в небрежении напутствия к оному преставлению. Но и вся пятьдесятница есть напоминание воскресения, ожидаемаго в будущем веке. Ибо единый оный и первый день, будучи седмикратно уседмеричен, составляет седмь недель святыя пятьдесятницы. Пятьдесятница, начинаясь первым днем седмицы, им же и оканчивается. Пятьдесят крат обращаясь чрез подобные промежуточные дни, сим подобием подражает веку, какбы в круговом движении начинаясь от тех же знаков, на тех же и оканчиваясь. Церковные уставы научают нас предпочитати в сии дни прямое положение тела во время молитвы, ясным напоминанием какбы преселяя мысль нашу от настоящаго в будущее. При всяком же коленопреклонении и востании, мы действием показуем и то, яко грехом низпали на землю, и то, яко человеколюбием Создавшаго нас, паки воззваны на Небо. Но не достанет мне времени повествовати о неописанных таинствах церковных. Оставляю прочее. Самое исповедание веры, дабы веровати во Отца и Сына и Святаго Духа, из каких писаний имеем мы? Аще по благочестивому умозаключению, имея долг тако веровати, како крестимся, из предания о крещении производим исповедание веры, подобное тайнодейственному изречению в крещении: то да позволят нам, по такому же заключению, и словословие возсылати подобное исповеданию веры. Но аще образ словословия отвергают, яко неписанный: то да представят нам письменныя доказательства, как исповедания веры, так и прочаго нами изчисленнаго. Итак поелику столь много есть неписаннаго, и оно имеет толикую силу в таинстве благочестия: то единаго ли не попустят нам речения, которое дошло до нас от отцев, которое мы обрели оставшееся от невымышленнаго обыкновения в неповрежденных церквах, и которое имеет немалую важность, и немалую приносит пользу силе таинства? Того же, из 29 главы того же сочинения 92. На возражение, яко о славословии "со Духом" [святый разумеет славословие, произносимое в следующем виде: слава Отцу и Сыну со Святым Духом] нет свидетельства и нет Писания, ответствуем: аще ничто другое не приемлется без Писания, то пусть не приемлется и сие: но аще весьма многое таинственно водворено у нас без Писаний, то со многими другими предметами принимаем и сие. Мню же, яко апостольское есть и сие, да держимся неписанных преданий. Ибо хвалю вы, глаголет апостол, яко вся моя помните, и якоже предах вам, предания держите (1Кор.11,2). И в другом месте: держите предания, яже приясте, или словом, или посланием (2Сол.2,15): едино от сих наипаче есть и сие, о коем разсуждаем, которое первоначальные установители предали преемникам, и при продолжающемся с течением времени употреблении однаго, долговременным обычаем в церквах укоренили. И так, аще мы, какбы на суде, при недостатке письменных доказательств, представили в пользу нашего дела множество свидетелей, то не получим и от вас оправдывающаго приговора? Я так думаю. Ибо при двою или триех свидетелях станет всяк глагол (Втор.19,15). Аще укажем вам и на долговременность, ясно свидетельствующую в нашу пользу: то не явимся ли пред вами право глаголющими, яко прение не может успешно быти противу нас? Ибо древние догматы, некоторым образом, внушают благоговение, представляя в своей древности, как бы в некой седине, досточтимый вид. Каноническое послание святаго Григория, епископа Нисскаго, к Литоию епископу Мелитинскому 1. И сие есть одна из принадлежностей святаго праздника, чтобы мы уразумели законный и правильный образ действования относительно согрешивших, да уврачуется всякая болезнь душевная, происходящая от какого либо греха. Сей повсеместный праздник сотворения, по учрежденному обращению годоваго круга, в каждое лето совершаемый во всем мире, торжествуется по причине воскрешения падшаго. Но падение есть грех, а воскресение есть возстание от падения греховннаго. Итак благоприлично будет в сей день не токмо приводити к Богу обновляемых возраждением, чрез благодать купели, но и покаянием и обращением от мертвых дел на путь жизни аки возвращающиеся, руководити к спасающему упованию, от котораго они чрез грех отчуждены. Не малое же дело есть словеса о сем устроити, по закону праведнаго и испытаннаго суда, по заповеди пророка, повелевающей словеса устроивати на суде, да, по изречению писания, не подвижется во век, и в память вечную будет праведник (Пс.111,5-6). Ибо как в телесном врачевании цель врачебнаго искусства есть едина, возвращение здравия болящему, а образ врачевания различен, ибо по различию недугов в каждой болезни прилагается приличный способ лечения: так и в душевных болезнях, по множеству и разнообразию страстей, необходимым делается многообразное целебное попечение, которое соответственно недугу производит врачевание. Но дабы разсмотрети предлежащий предмет с некоторою правильностию, расположим слово тако. В душе нашей усматриваются, по первоначальному разделению, три силы: сила ума, сила вожделения, и сила раздражения. В сих бывают и подвиги живущих добродетельно, и падения поползновенных на зло. Посему хотящий приложити приличное врачевство к недугующей части души, должен во первых разсмотрети, в которой части произошла болезнь: потом к страждущей, по приличию, прилагати врачевство так, чтобы не было, по незнанию врачевательнаго способа, подаваемо врачевство единой части, когда болезнь нахоится в другой: подобно, как действительно видом многих врачей, которые не узнав начально болезнующей части тела, врачевством своим усиливают болезнь. Часто случается болезнь от избытка жара, но поелику разстроенным от излишняго хлада полезно теплое и согревающее, то сие же самое, естественно принесшее таковым пользу, неосмотрительно употребляющие для палимых чрезмерным жаром, соделывают болезнь неизличимою. Таким образом, как для врачей самонужнейшим признано познание свойства телесных начал, дабы из частей страждущих, или нестраждущих получала исправление та, которая не в естественном состоянии находится: тако и мы, обращаясь к оному разделению усматриваемых в душе сил, началом и основанием соответственнаго врачевания страстей положим общее созерцание. Итак, по троякому, как мы рекли, разделению свойственных душе движений, на силы ума, вожделения и раздражения, благия в душе действия силы ума суть: благочестивое понятие о Божественном, искусство различения добра и зла, оное и несмешаемое суждение о свойстве предметов, что из сущих достойно избрания, и что отвержения и отвращения. По противуположению без сомнения усмотрится такожде и злое направление сея способности души, когда в ней относительно к вещам Божественным будет нечестие, относительно к истинно доброму неразсудительность, превратное и ложное понятие о естестве вещей, яко почитати свет тьмою, а тьму светом, как глаголет Писание (Ис.5,20). Добродетельное направление силы вожделения есть устремление желания к существенно вожделенному и истинно прекрасному, и всея силы и расположения любви, какая токмо в нас есть, занятие уверенностию, яко нет ничего инаго по естеству своему вожделеннаго, кроме добродетели, и естества добородетель источающаго. Уклонение же и греховное движение сея способности бывает, когда кто вожделение обратит к мечтательному тщеславию, или к цветущей красоте телесной. Отсюда происходит сребролюбие, славолюбие, сластолюбие и все сим подобные пороки, которые имеют началом сей род зла. Наконец доброе действие силы раздражения есть, ненавидение зла, брань противу страстей, и укрепление души в мужесте, дабы подвизающийся за веру и добродетель не устрашался кажущагося страшным для многих, но подвизался противу греха до крове, презирал угрозу смертию, тяжкия муки и разлучение от того, что есть приятнейшаго, и словом, был выше всего, что многих держит в плену сластей, по привычке и предубеждению. Превратныя же движения сея силы всем явны суть: зависть, ненависть, вражда, злословие, злоумышления, сварливое и мстительное расположение, на долгое время простирающыя памятозлобие, и многих доводящыя до убийства и кровопролития. Ибо необученный помысл, не обретая, како с пользою употребити оружие, обращает противу самаго себя острие железа, и оружие, данное нам от Бога на защищение, делает злоупотребляющему оное погибельным. 2. Итак, по разделению грехов вышереченным образом, грехи, касающиеся мысленной способности души, признаны от отцев тягчайшими и требующими большаго, продолжительнейшаго и строжайшаго покаяния. Например, аще кто отрекся веры во Христа, и явился предавшим себя или иудейству, или идолопоклонству, или манихейству, или иному подобному виду нечестия: таковый, аще произвольно устремился на сие зло, но потом раскаялся, все время жизни своея должен имети временем покаяния. Ибо таковый не удостоивается никогда, во время совершения таинственныя молитвы, купно с народом покланятися Богу, но наедине да молится, а от приобщения Святых Тайн совершенно да будет отлучен. Но в час исхода своего от сея жизни, да удостоится причастия Святых Тайн. Аще же, паче чаяния, случится ему остатися в живых: то паки да живет в том же осуждении, не сподобляяся Святых Тайн до исхода своего. А те, которые муками и жестокими истязаниями вынуждены, подвергаются епитимии на определенное время. Ибо святые отцы таковое человеколюбие показали им потому, что не душа их подверглась падению, но немощь телесная не могла противостояти мучениям. Посему за насильственное и мучением вынужденное отступление, по обращении, мера епитимии определяется, по примеру согрешивших любодеянием. 3. Те же, которые приходят к чародеям, или прорицателям, или к обещающим чрез демонов учинить некое очищение или отвращение вреда, подробно да вопрошаются и да испытуются: оставаясь ли в вере во Христа, некою нуждою увлечены они к таковому греху, по направлению данному им каким либо нещастием, или несносным лишением, или совсем презрев исповедание, о нас им вверенное, прибегли к пособию демонов. Ибо аще учинили сие с отвержением веры, и с тем, чтобы не веровати, яко Бог есть покланяемый христианами: то без сомнения подвержены будут осуждению с отступниками. Аще же несносная нужда овладев слабою их душею, довела их до того, обольстив некоею ложною надеждою: то и над сими такожде да будет явлено человеколюбие, по подобию тех, которые во время исповедания не возмогли противостати мучениям. 4. Грехи, бывающие от вожделения и сладострастия, разделяются следующим образом: иный называется прелюбодеянием, а иный блудом. Некоторыми же тончайшим изследователями заблагоразсудилось и грех блуда именовати прелюбодеянием: поелику един есть законный союз жены с мужем, и мужа с женою. Итак все незаконное есть уже противозаконное, и вземлющий несобственное очевидно вземлет чужое. Ибо человеку дана от Бога единая помошница, и над женою поставлена единая глава. Итак аще кто стяжал себе, по выражению Божественнаго Павла, свой собственный сосуд (1Сол.4,4): тому закон естественный предоставляет праведное употребление онаго. Но аще кто обратится не к собственному: таковый без сомнения чуждый восхитит. Для всякаго чужое есть то, что не есть его собственное, хотя бы и не было в виду владельца оное присвояющаго. Посему, строжае изследовавшим сей предмет, представлялся блуд недалеко отстоящим от греха прелюбодеяния, ибо и Божественное Писание глаголет: не мног буди к чуждей (Прит.5,20). Но поелику к немощнейшым отцы являли некое снисхождение: то положено в сем грехе общее различие таковое: блудом называется исполнение похоти, соделанное с кем либо без обиды другому, а прелюбодеянием навет и обида чуждому союзу. К сему относят скотоложство и мужеложство, потому что и сии грехи суть прелюбодеяния противу естества. Поелику причиняется обида чуждому роду, и притом вопреки естеству. При таковом разделении видов, и сего греха общее врачевание состоит в том, да соделается человек, чрез покаяние, чистым от страстнаго неистовства к таковому плотоугодию. Поелику же у осквернившихся блудодеянием не сопряжена с сим грехом обида: того ради сугубое время покаяния определено тем, кои осквернили себя прелюбодеянием, или иными студодеяниями, как то, смешением со скотом, или неистовством к мужескому полу. Ибо в сих случаях, как речено мною, грех становится сугубым: един состоит в непохвалительном сластолюбии, а другий в обиде другому. Да будет же некое различие образа покаяния, во грехах сладострастия. Возбудивший сам себя к исповеданию грехов, как уже начавший врачевание своего недуга тем самым, что решился по собственному побуждению быти обличителем своих тайн, и как показавший знамение своего изменения к лучшему, да будет под епитимиею более снисходительною: а уловленный во зле, или по некоему подозрению или по обвинению невольнаго обличенный, подвергается продолжительнейшему исправлению, дабы со строгостию быв очищен, таким образом прият был к общению Святых Тайн. Правило о сем таково: осквернившиеся блудодеянием на три лета да будут совсем удалены от церковныя молитвы, три лета да учавствуют в едином слушании Писаний, в иные три лета да молятся с припадающими в покаянии, и потом да причащаются Святых Тайн. Для проходящих же покаяние ревностнее, и житием своим показующих возвращение ко благому, позволительно устрояющему полезное в церковном домостроительстве, сократити время слушания, и скорее приводити оных к обращению: подобно сократити время и сего, и скорее опустити до приобщения, сообразно с тем, как он собственным испытанием дознает состояние врачуемаго. Ибо как воспрещено повергати бисер пред свиньями, тако безместно было бы и лишати драгоценнаго бисера того, который чрез удаление от греха и очищение уже соделался человеком. Беззаконие же содеваемое прелюбодеянием, или другими видами нечистоты, как выше речено, по всему тем же судом да будет врачуемо, как и грех блудный, но с усугублением времени. При сем такожде да будет наблюдаемо расположение врачуемаго, подобно как и одержмаго нечистотою блуда, дабы или ранее или позднее подавалось им причастие блага. 5. Посем остается подвергнути изследованию душевную силу раздражения, когда она, уклонившися от благаго употребления негодования, впадет в грех. Много бывает от раздражения греховных дел и всяких зол. Но отцам нашим угодно было о иных из них не входити во многую подробность, и не признали они требующим многаго попечения врачевание всех согрешений, от раздражения происходящих. Писание возбраняет не токмо легкую рану, но и всякое злоречие или хуление (Кол.3,8; Эф.4,31), и все подобное от раздражения происходящее: но они токмо противу злодеяния убийства положили предохранение в епитимиях. Разделяется же сие злодеяние по различию убийства вольнаго и невольнаго. Вольное убийство во первых есть то, на которое с намерением дерзнул решившийся на сие самое злодеяние, да совершит оное: во вторых и то полагается между вольными убийствами, когда кто в сопротивоборстве, бия и будучи бием, наносит рукою удар в некое опасное место. Ибо едины яростью объятый и стремлению гнева предавшийся, во время страсти не приемлет в ум ничего могущаго пресещи зло. Итак убийство, происшедшее от сопротивоборства, приписуется действию произвола, а не случаю. Невольные же убийства имеют известные признаки, когда кто, имея в намерении нечто другое, случайно учинит тяжкое зло. Из сих вольное убийство требует троякаго протяжения времения для тех, которые обращением врачуют произвольное преступление. Для них полагается три девятилетия, с назначением по девяти лет на каждый степень покаяния. Кающийся да проведет девятилетнее время в совершенном отлучении, с преграждением ему входа в церковь. Столько же других лет да пребудет в степени слушающих, сподобляясь токмо слушания учителей и писаний: в третьем же девятилетии да молится с припадающими в покаянии, посему да приступает к общению Святых Тайн. Явно же есть, яко и за таковым то же наблюдение имети будет домостроительствующий в церкви: и по усмотрению обращения сократится для него продоление епитимии, так что, вместо девяти, на каждый степень покаяния положатся или осмь, или седмь, или шесть, или токмо пять лет, аще великостию покаяния упреждает он время, и ревностию в исправлении себя превосходит тех, кои в продолжительное время менее деятельно очищают себя от скверн. Невольное же убийство признано достойным снисхождения, но не похвальным. Сие сказал я, дабы явным состворити, яко аще кто, хотя невольно, будет осквернен убийством, таковаго, как уже соделавшагося нечистым чрез нечистое дело, правило признало недостойцным священническия благодати. Коликое же время назначено для очищения просто блуда, толикое же заблагоразсуждено положити и для невольных убийц, притом с разсмотрением и здесь расположения кающагося. Таким образом, аще будет истинное обращение, то да не соблюдается число лет, но с сокращением времени да ведется кающийся к возвращению в церковь и к причастию Святых Тайн. Аще же кто, не исполнив времени покаяния, определеннаго правилами, отходит от жизни: то человеколюбие отцев повелевает, да причастится Святых Тайн, и да не без напутствия отпущен будет в оное последнее и дальнее странствие. Но аще причастившись Святых Тайн, паки возвратится к жизни: да ожидает исполнения означеннаго времени, находяся на том степени, на котором был прежде даннаго ему, по нужде, приобщения. 6. Другий же вид идолослужения, ибо так святый апостол нарицает любостяжание (Кол.3,5), не знаю, как опустили отцы наши без указания врачевания. Сие зло мнится быти болезнию души в трояком отношении: ибо разум, погрешая в суждении о добре, мечтает, аки бы добро находилось в веществе, и не взирает к красоте невещетсвенной: вожделение стремится долу, отпадая от истинно вожделеннаго; и сварливое, и раздражительное расположение души многие для себя случаи приемлет от сея вины. И вообще можно рещи, яко таковая болезнь соответствует апостольскому описанию любостяжания. Ибо апостол Божий признал оную не токмо идолослужением, но и корнем всех зол (1Тим.5,10). Но однако сей вид греха опущен без особаго разсмотрения и врачевания: от чего недуг сей умножается в церквах, и никто не испытывает приемлемых в клир, не осквернились ли они сим видом идолослужения. Впрочем поелику отцы наши не упомянули о сем, то полагаем достаточным врачевати сие, колико можно, всенародным словом учения, и недуги любостяжания, как бы некия болезни от избытка влаг, очищати разсуждением. Токмо татьбу, гробокопательство и святотатство почитаем тяжкою болезнью, потому что таково у нас о сем преемтственное от отец предание. И по Божественному Писанию, к числу возбраненных дел принадлежит лихва и рост, и приобщение к своему стяжанию чужаго, чрез некое преобладание, хотя бы то было под видом договора. Итак поелику наше мнение не толико достойно веры, чтобы имело власть свойственную правилам: то к реченному уже присоединим суждение, по правилам о вещах безспорно возбраненных. Татьба разделяется на разбойничество и подкопание, цель того и другаго едина: отъятие чуждаго, но между оными есть великое различие в расположении духа. Ибо разбойник, для достижения своего намерения, употребляет и человекоубийство, и к сему приуготовляется и оружием, и скопищем подобных себе, и способностью мест: почему таковый подлежит суду человекоубийц, аще чрез покаяние к Церкви Божией возвратится. А присвоивший себе чужое чрез тайное похищение, и потом чрез исповедь грех свой объявивший священнику, да врачует недуг упражнением противоположным своей страсти: то есть, раздаянием имения нищим, да расточив то, что имеет, покажет себя очищенным от болезни любостяжания. Не имеющему же ничего кроме тела, повелевает апостол телесным трудом страсть оную врачевати. Повеление сие читается тако: крадый ктому да не крадет, но паче да труждается, делая благое, да имать подаяти требующему (Эф.4,28). 7. И самое гробокопательство разделяется на простительное и непростит
1 2 3 4 5 Категория: Мои статьи \| Добавил: SXIMA (13.09.2010)
Просмотров: 586 \| Рейтинг: 5.0/1